В полдень понедельника я стою среди блеющих коз, визгливых тропических птиц и урчащих шиншилл на главном ведьминском рынке Мехико Сонора. Колоритные сеньоры в расшитых юбках вальяжно расхаживают меж рядов беснующейся живности, выбирая то ли питомца для своих внуков, то ли жертву поупитанней для священных ритуалов. Продвигаюсь в сторону лавок с магическими свечами, куклами вуду и пластиковыми негритянскими младенцами народа йоруба. Наконец, среди чучел нелепо таксидермированных белок и сушёных скатов нахожу её — Санта Муэрте, или Святую Смерть. Десятки статуй разных цветов и размеров, с золочёными косами и в элегантных балахонах. Продавец с энтузиазмом спрашивает меня, что я ищу, но тут же теряет интерес, как только узнает, что на рынок я пришла за информацией. «Мы здесь только торгуем», — отсекает он. В другой лавке меня отсылают в павильон номер сто пятьдесят шесть, в котором работает медиум Святой Смерти, но который я, однако, нахожу закрытым. Девушка по имени Фанни участливо слушает мою отповедь о необходимости распространения славы Санта Муэрте в России, рассказывает мне о месте под названием Тультитлан, где находится главный храм Святой Смерти — место национального и международного паломничества нонконформистов от религии.
Культ Святой Смерти в стране начал активно распространяться в середине шестидесятых, предположительно в городе Катемако штата Веракрус, который снискал славу мексиканской столицы колдовства. Традиционные языческие верования аборигенов там живут в симбиозе с сантерией, религией афрокубинских рабов, завезённых в страну через главный порт Мексики, что находится в том же штате. Согласно легенде, образ Святой Смерти в красном балахоне привиделся одному из шаманов Катемако в сакральном сновидении, он понёс слово в народ, и вскоре верование начало обрастать атрибутами, свойственными культу: алтари и нелегальные церкви появились и в других штатах Мексики, а фигурки смерти наряду со статуями Иисуса, святого Иуды и Гваделупской девы вошли в массовое производство. Количество приверженцев Санта Муэрте неумолимо растёт: за последние двенадцать лет культ набрал более десяти миллионов последователей в стране и за её пределами. Однако и государство, и католическая церковь решительно настроены против обожествления смерти: на католических веб-сайтах публикуют видео с церемонии экзорцизма, куда приводят отступников от веры, заключивших пакт с дьявольскими силами.
Мексиканские священники не делают различий между дьяволом и смертью, считая все нетрадиционные религиозные секты богоборческой ересью. «Они думают, что обожествление смерти защитит их от смерти, — комментирует Хосе Луис Сегура, приходской священник церкви Ла Руана штата Мичоакан, — это то же самое, что верить, что обожествление скорпиона защитит от укуса другого скорпиона».
На репутации культа сказывается и то, что образ Святой Смерти пользуется необычайной популярностью у мексиканской наркомафии и криминальных элементов. Принято считать, что для Санта Муэрте не существует ни плохих, ни хороших — она защищает всех, кто обращается к ней за помощью, поэтому среди её поборников такое количество представителей маргинальных элементов: проституток, наркодельцов, воришек, бандитов, а также всех тех, чья профессиональная жизнь связана с риском — военных и полицейских. Некоторые последователи Санта Муэрте также поклоняются и другим, менее симпатичным персонажам вроде святого Хесуса Мальверде, покровителя наркоторговцев, или причисляют себя к смежным религиозным учениям вроде сантерии. Самый скандальный случай, к которому апеллируют противники Санта Муэрте, произошёл в 1989 году и связан с именем Адольфо де Хесуса Констансо — последователя африканской религии Пало Майомбе и лидера банды «наркосатанистов», организовавших серию убийств, тринадцать из которых были совершены в виде человеческих жертвоприношений. Среди религиозных атрибутов, найденных на ранчо, где проводились ритуалы, полиция обнаружила и статуи Санта Муэрте. С этих пор христиане не могут найти себе покоя, то и дело ставя в вину Святой Смерти новые фатальные происшествия. В 2014 году с деятельностью культа связали серию подростковых самоубийств, произошедших в небольшом городе Картахена де Мичапан в штате Веракрус. Как заявил местный священник Луис Лагунес Эрнандес, самоубийства непосредственно связаны с влиянием культа Святой Смерти, поскольку три из четырёх подростков, покончивших с собой, были из семей, члены которых состояли в культе. Однако других связей найдено не было, и заявление священника так и осталось недоказанным.
Нужно принять во внимание и другой важный факт: 90% поборников Святой Смерти — ревностные католики, для которых вера в смерть есть не что иное, как продолжение веры в бога, символизирующего жизнь. Даже элементы поклонения Санта Муэрте унаследованы из католической религии: например, паломничество к месту Святой Смерти некоторыми адептами совершается на коленях со статуей святой в руках — точно так же, как совершается и паломничество к Деве Гваделупской, мексиканскому аналогу Девы Марии. А в одном из наиболее неблагополучных районов Мехико Тепито находится католическая церковь Санта Муэрте, в которой проводятся традиционные католические службы, с той лишь разницей, что по стенам развешаны изображения смерти — и ничего более. Санта Муэрте в интерпретациях самых смелых оказывается Девой Марией, другие считают Святую Смерть божьей слугой, третьи относятся к ней с нежностью и трепетом, называя её «белой девочкой», «худышкой» и «красавицей». И если образ смерти более или менее интерпретирован и понятен, то портрет её последователей имеет весьма размытые черты. Кто они? Аморальные преступники? Религиозные фанатики? Правдоискатели? Боятся ли они смерти? Какие у них вообще отношения с этой самой смертью? Ответы на эти вопросы я поехала искать в штат Мехико, который снискал дурную славу благодаря распространённой практике киднеппинга.
ВТОРНИК
Поезд пригородной электрички прибывает на станцию Лечерия, откуда открывается портал в другое измерение — город Тультитлан с самой высокой статуей смерти в мире. Настолько высокой, что её даже занесли в книгу рекордов Гиннесса — двадцать два метра, почти в два раза выше стандартной хрущёвки. Окрестности Тультитлана, как песни группы Laibach, индустриальны и бесприютны: наполированные стальные трубы заводских махин возвышаются над хибарами без крыш, что разбросаны по пологим серым холмам. Если когда-нибудь город ещё внесут и в список всемирного наследия ЮНЕСКО, над формулировкой долго думать не придётся: «Тультитлан, богом забытый, смертью охраняемый». По дороге от станции до храма то и дело попадаются остановки с поэтическими названиями вроде Bello Horizonte — прекрасный горизонт — который на поверку оказывается бетонной стеной, обнесённой колючей проволокой. В автобусе стоит удушливая жара, неподвижные лица пассажиров покрыты испариной: мы сплавляемся по реке Стикс, ещё немного — и Харон подаст мне знак кивком головы: моя остановка.
Вход в святилище Санта Муэрте — через сувенирную лавку. Сам храм находится на свежем воздухе: по периметру его обрамляет частокол алтарей со скелетами, одетыми в пышные викторианские наряды различных цветов, а венчает эту процессию чёрная Санта Муэрте Гиннесса с руками, дружелюбно расправленными для объятий. Стена за спиной у гигантской статуи покрыта замысловатыми рисунками: взгляд приковывает портрет какого-то рэпера в белом пиджаке, похожего на тультитланского Паффа Дэдди. Он, как и статуя, стоит с расправленными руками, а сзади на него, кажется, бросается пантера. Среди других персонажей на стене также изображены две вариации Святой Смерти, в стиле ранних Wu Tang Clan, и женщина в головном уборе из розовых перьев. Рисунки на других стенах отсылают в дохристианскую историческую эпоху: шаманы с головами диких кошек, тотемы из черепов, пернатая змея Кецалькоатль — одно из главных божеств ацтекского пантеона.
У одного из алтарей молодая женщина стоит на коленях, её маленькая дочь бегает поодаль. Двадцатитрёхлетняя Норма соглашается поговорить со мной о том, как Святая Смерть вошла в её жизнь: «Три года назад в мастерскую мужа пришёл посетитель, который рассказал нам о Белой Девочке. Конечно, поначалу было немного страшно: я выросла в семье ревностных католиков, но любопытство перебороло страх. Я тогда пришла в храм и попросила её выполнить одну просьбу, и она выполнила. С этих пор я каждые восемь дней приношу красные яблоки к алтарю в знак благодарности».
Красные и жёлтые яблоки, цветы, сигареты, алкоголь и сладости — традиционные подношения Санта Муэрте. У алтарей стоят бутылки текилы, рома и агуардиенте, лежат недокуренные сигареты, леденцы на палочке и шоколадные медали — словно кто-то прервал вечеринку на середине и заставил гостей разойтись по домам. Норма говорит, что приверженность культу не мешает ей ходить в обычную церковь и верить в бога: «Как нам объясняют в этом храме, верить можно во всё что угодно, главное — с уважением относиться к святым. У меня есть отдельное место и для моей Девы Гваделупской, и для Белой Девочки. Иисуса я люблю, только сколько у него ни просила помощи, всё оставалось без ответа, а Святейшая Смерть мне сразу помогла». К Санта Муэрте приходят за разным: кто-то просит благополучия в семье, удачи, работы, здоровья и денег, а кто-то жаждет расправы — просит отомстить за близких или убрать конкурента. Считается, что Санта Муэрте помогает всем без разбору, однако проблемы начинаются, когда проситель не выполняет своего обещания перед святой. «Прося Святейшую о чём-либо, ты также обещаешь дать ей что-то взамен, когда она выполнит твоё желание. Многие в отчаянии дают обещания, которые не смогут выполнить. Конечно, это злит Девочку». Несколько месяцев назад муж Нормы официально прошёл обряд крещения Святой Смертью, теперь он один из её сынов. Однако получив желаемое — работу и деньги — он перестал посещать храм и вскоре ушёл из семьи в поисках лучшей доли. Последнее, что слышала о нём Норма — это то, что из-за проблем с алкоголем он уже потерял работу.
Другой апологет культа, шестидесятичетырёхлетний блюз-музыкант Рубен Гарсия, говорит, что у Святой Смерти он просит лишь покоя: «Люди боятся не смерти как таковой, а умереть недостойно. Если бы у каждого была возможность умереть безболезненно, с улыбкой на лице, разве смерти бы боялись?» Рубен, как и многие последователи культа, пришёл к Святой Смерти в момент отчаяния, когда многолетняя депрессия почти довела его до финального шага, однако этот шаг так никогда и не был сделан — спасла вера. Я спросила Рубена, знает ли он, насколько часты самоубийства среди приверженцев культа, убивают ли люди себя в жертву Святой Смерти. На что он ответил: «Католики и христиане только и думают о том, как бы спасти себя после смерти, мы же ищем спасение в самой жизни, просим у Санта Муэрте защиты и помощи, чтобы прожить наши жизни достойно. Я не знаком со статистикой, но если ты имеешь в виду массовые или идеологические самоубийства, как это случилось с Джонстауном, то такого здесь не случается. Люди начинают верить в Святую Смерть, а через веру приходят к пониманию самих себя».
Каждый мексиканец смотрел фильм «Макарио», экранизацию романа мистического писателя Бруно Травена о бедном крестьянине Макарио, который всю жизнь проходил голодным, отдавая еду своим детям. Заветной мечтой Макарио была индейка, которую он мог бы съесть целиком и в одиночестве, ни с кем ей не делясь. Когда Макарио вдруг получает такую возможность, он отправляется в лес, подальше от глаз любопытствующих, однако там с ним происходит ряд интересных встреч: сначала к крестьянину приходит сатана, который просит кусочек индейки, и получает отказ, затем появляется голодный господь бог — Макарио не делится и с ним, а вот когда смерть напрашивается на обед, ей крестьянин не отказывает, потому что перед смертью все равны.
Отношение к смерти как к подруге прослеживается и в другом традиционном мексиканском образе, Катрине, элегантно одетом скелете в шляпке. Её придумал иллюстратор-карикатурист Хосе Гуадалупе Посада в 1910 году. Образ Катрины стал реакцией на социальную несправедливость, которая царила в мексиканском обществе начала XX века. Катрина появляется в самом конце тридцатилетней диктатуры президента Порфирио Диаса, предзнаменуя начало Великой Мексиканской революции — главного символа борьбы за равенство в истории страны.
Для многих приверженцев культа поклонение смерти является оммажем религиозным верованиям ацтеков, у которых страха смерти в культуре не существовало. Празднование дня мёртвых (ночью с первого на второе ноября) — отголосок языческих традиций, переживших Кортеса с его двойной католической моралью. Смерть теряет смысл, если раз в год можно собраться на кладбище и попировать с мёртвыми. Мексиканской смерти веселье к лицу, потому что и того, и другого (и смерти, и веселья) в Мексике предостаточно.
Другим стратегическим агентом смерти для меня стала шестнадцатилетняя Эдит, которую я застала за собиранием подгнивших яблок у алтарей. Эдит работает в храме уже несколько месяцев, но Святая Смерть в её жизни присутствовала всегда — семейное влияние. Популярность культа Эдит объяснила следующим образом: «Ну смотри, вот возьмём, к примеру, шампунь от перхоти: ты его покупаешь, а от проблемы он тебя не избавляет. Купишь ли ты его ещё раз? Конечно же, нет. Так и со святой. Если бы она не исполняла желания, никто бы не возвращался обратно, но люди приходят снова и снова, приводят друзей и семью, потому что смерть действительно чудотворна. Конечно, случается и такое, что люди просят чего-то несбыточного, а потом приходят и жалуются, что их обманули. Так, на прошлой неделе приходил сеньор, который попросил Святую Смерть, чтобы она помогла ему в лотерею выиграть, так он целыми днями покупал билеты, вместо того, чтобы инвестировать эти деньги в какое-нибудь дело».
«Ну, а с церковью католической что не так, бог что, желаний не исполняет?» — спрашиваю я. «В католическую церковь сейчас не ходят ради бога, туда ходят, чтобы друг друга обсудить. Сегодня тебе не позволяют даже зайти туда в драной рубашке, а что делать людям, у которых эта рубашка единственная? Неужели бог откажет бедняку только потому, что он не выглядит подобающе, или потому что от него плохо пахнет? Католическая церковь — это скорее про статус, чем про веру».
Эдит коротко рассказывает мне об иерархиях и предназначениях разных Смертей: та, что одета в роковой красный, помогает справиться с проблемами любовного характера, одетая в жёлтое отвечает за финасы, синяя — даёт знания, в одеждах цвета слоновой кости — защиту, та, которая с Иисусом на руках, называется «жалостливой», но я так и не поняла, помогает она всем или только в случаях если ты сын бога. Раскрывается и тайна мексиканского Пи Дидди, который оказывается не кем иным, как комендантом Пантерой, основоположником и крёстным отцом культа в Тультитлане. Храм был основан 27 декабря 2007 года с воздвижения статуи посреди глухого пустыря, а уже 31 июля 2008 года комендант Пантера был убит. Его мать, Энрикета Варгас, отчаявшаяся довести расследование, начатое оперативными органами, до конца, пообещала Санта Муэрте продолжить дело своего сына в случае если она раскроет ей имя убийцы. Всемогущая смерть помогла Энрикете узнать правду, а та в свою очередь начала выполнять данное обещание: возле гигантской статуи появился хоровод алтарей, затем были установлены лавочки для прихожан, заасфальтирована территория храма, а Энрикета превратилась в крёстную мать культа.
— И как отнеслись люди к храму, когда он был основан, много ли было недовольства?
— Поначалу, когда статуя только возводилась, все очень радовались, потому что думали, что это статуя Иисуса. Когда узнали, что вместо Иисуса у них в городе будет заложен памятник смерти, люди не знали, как на это реагировать. Было недовольство, но большинство в итоге к храму отнеслось толерантно. Конечно, и сейчас бывает, что, проходя мимо храма, какие-нибудь благочестивые христиане прокричат: «Верьте в бога, неучи!», но дальше этого никогда не идёт. Не было такого, чтобы кто-то пришёл и попытался разрушить что-нибудь или нанести нам вред.
ВОСКРЕСЕНЬЕ
В полдень я листаю ленту «Фейсбука», сидя в автобусе по дороге на службу. Эта неделя была богата на смертельные исходы. Смерти обрушиваются на нас в самолётах, в вагонах метро, на городских площадях. Потрясающий мир превращается в мир потрясённый, в мир потрясённых. И пока там, на другом конце света, люди живут в постоянном страхе и умирают в страданиях, я направляюсь туда, где смерть — не более чем идол из стекловолокна. Туда, где люди просят смерть помочь им выиграть в лотерею или наладить семейную жизнь.
У подножия статуи носятся дети, на раскладных столах стоят миниатюры Святой Смерти, принесённые прихожанами, а также лежат цветы, шоколадки и печенья. В ожидании службы пожилой господин слушает музыку, приложив ухо к трескучему динамику радиоприёмника, молодая пара поодаль обсуждает, куда пойдёт обедать, женщина в клетчатом платье обмахивается рекламным буклетом ортопедических матрасов с двадцатипроцентной скидкой, то и дело восклицая в пустоту: «Ну и жара!» Я пытаюсь представить, как выглядит крёстная мать всех этих людей, Энрикета Варгас. Вся в чёрном, сухонькая, старушка с мокрыми глазами, немного злодейка?
Внезапно все поднимаются со своих мест. Я вижу женщину лет пятидесяти, три элемента одежды которой составляет леопардовый принт — конечно, так должна выглядеть мать коменданта Пантеры! Сначала она собирает вокруг себя всех детей, обнимая и целуя каждого — Мэри Поппинс от Святой Смерти. Затем начинается официальная часть. Служба открывается словами: «Здесь нет ни военных, ни полиции, ни преступников, все здесь собравшиеся — братья друг другу». Кто-то протягивает мне подтаявшую шоколадную вафлю. Затем появляются музыканты с барабанами и морскими раковинами, Энрикета приближает микрофон ко рту испуганной девочки лет пяти, даёт знак, и та испускает истошный вопль «СААААНТААА МУУУУУУЭЭЭЭЭРТЕЕЕЕ». Музыканты наигрывают языческую мелодию, и эпизод с девочкой повторяется (четыре раза), затем крёстная мать просит Святую Смерть дать всем здоровья и сил. Я закрываю глаза и даю языческим мелодиям унести меня во времена императора Моктесумы Первого, который ещё не знает, что скоро к берегам его плодородных, свободных земель причалят корабли заносчивых колонизаторов. Они привезут свинину, и есть лысых собак станет уже не модно. Они привезут новые болезни, и даже убивать половину коренного населения не придётся. Они привезут католицизм, и все станут виновны. Всем станет стыдно, всем будет страшно. Праздники в честь Миктлантекутли, бога смерти в ожерелье из человеческих глаз, будут запрещены. Веселье будет отменено. Памятники будут разрушены. Еретики уничтожены. Музыка смолкает. До меня доносится разговор двух сеньор — они собрались вместе идти на службу в другую, теперь уже католическую церковь.
¡Que vive Santa Muerte! (Пусть живёт Святая Смерть) — кричит Энрикета в микрофон. «Пусть живёт Святая Смерть!» — отвлёкшись от разговора, вторят ей сеньоры.